При прослушивании нового сингла Pet Shop Boys “Cricket Wife” пришла в голову мысль, что человек, задающийся вечными философскими вопросами «кто я?», «откуда я?», «зачем я здесь?», похож на больного деменцией и потерей памяти, неожиданно обнаружившего себя в больнице для умалишённых. Хм.
Неопределённость
Из переписки в контакте.
Тепло
Я не раз упоминал в блоге рассказ Пелевина «Иван Кублаханов», который в своё время произвёл на меня неизгладимое впечатление своим взглядом на природу реальности, который мне близок. Только что я прочитал другой рассказ, который в чём-то перекликается с рассказом Пелевина, а именно в том, что является попыткой взглянуть на фундаментальную природу вещей, хотя и в несколько несерьёзной форме. Это рассказ «Тепло» (“Warm”) американского фантаста Роберта Шекли. Написан он очень давно — в 1953 году. Рекомендую к прочтению. А тут приведу небольшой фрагмент (в моём переводе).
В принципе, формы не существует. Человек создаёт гештальты, вырезая форму из бесконечно разнообразного ничего. Это всё равно как смотреть на набор линий и говорить, что они представляют собой фигуру. Мы смотрим на бесформенную массу материала, отделяем её от фона и говорим, что это человек. Но в реальности ничего подобного нет. Есть только очеловечивающие черты, которые мы — вследствие своей близорукости — присваиваем тем или иным участкам материи. Материя объединяется как функция точки зрения.
По-моему, тут кратко, но довольно понятно описана суть абстрактного мышления. Из общей и неделимой реальности наш разум выделяет участки и даёт им имена. Именно таким образом из бесформенного «абсолюта» возникает физический мир. И поскольку процесс выделения и именования участков субъективен, таких миров может существовать бесконечное множество. Каждый из нас живёт в мире, который создал сам из потенциально бесконечного множества возможных миров.
Заодно я узнал самое общее значение слова гештальт. Именно в самом общем контексте, а не в контексте психологии, исключительно в котором я встречал его до этого. Гештальт — это целое, которое представляет собой нечто большее, чем сумма составляющих его частей. То есть, в контексте данного рассказа, гештальт — это, например, группа линий, которой разум придаёт смысл некоей фигуры. Которой в реальности нет — есть лишь набор линий и ничего более.
Пятнадцать собак
Прочитал книгу «Fifteen Dogs» («Пятнадцать собак») канадского писателя Андре Алексиса. С весьма нетрадиционным сюжетом. Читал в оригинале (на английском).
Как-то на Олимпе боги Гермес и Аполлон беседовали, о том, что будет, если собакам дать разум. Настоящий человеческий разум. Точнее, сделает ли это собак счастливее, чем они были. И боги заключили пари на эту тему. В результате чего пятнадцать собак в одной ветеринарной клинике в Канаде внезапно обрели разум, открыли свои клетки и отправились восвояси, на свободу. Строить своё будущее.
Я подумал, что со стороны богов сделать такое с собаками, на самом деле, — жестоко. Потому что разумная собака — это как человек с очень серьёзной инвалидностью. Потому что из-за отличий в физиологии, собаки совсем плохо приспособлены для жизни в цивилизованном мире, по сравнению с человеком. Когда у них нет разума, они не осознают своё место в глобальной картине мира, и поэтому, наверное, в какой-то мере счастливы. Но когда у тебя появляется разум, и ты понимаешь, что ты своим сознанием ничем не отличается от людей, но при этом вынужден жить как собака… Не думаю, что осознание этого факта способствует более счастливому восприятию действительности. Что, в общем-то, и показывает книга.
Вспомнился, кстати, роман Михаила Булгакова «Собачье сердце». Там ведь тоже собака обрела разум. Но есть немаловажное отличие — в книге Булгакова Шарик изменился не только ментально, но и физиологически. Что, всё-таки сделало его существование в мире людей более терпимым.
Мне очень понравилась идея этой книги. По сути, это мысленный эксперимент, облачённый в художественную форму. Интересно наблюдать как собаки воспринимают свой новый дар, как по-разному они к нему относятся, какие разные выбирают пути в жизни. Как они с трудом, не сразу постигают сложные человеческие эмоции, такие как любовь и дружба. Как проявляются их характеры и как возникают легко узнаваемые типажи личностей, которые мы все встречаем в жизни. Кто-то жёсткий и бескомпромиссный, привыкший решать вопросы силой, полагающийся на свой авторитет и делающий всё, чтобы поддержать его. Кто-то манипулятор и лицемер, про которого никогда не знаешь, что у него на уме и не готовит ли он какую-нибудь каверзу. Кто-то социально активен, а кто-то одиночка. Кто-то практик, а кто-то идеалист, витающий в облаках и сочиняющий стихи. Кстати, именно собака-поэт вызвала у меня наибольшие симпатии. 🙂 Несмотря на все сложности собачьего бытия, Принц — так звали поэта — не уставал сочинять стихи. Странные, с уклоном в собачьи темы, но всё же стихи. Он заканчивает свой жизненный путь последним. И незадолго перед смертью он думает о том, как жалко, что вместе с ним в небытие уйдёт и созданный им и его друзьями собачий язык, а также его поэмы, в которые он вложил свою душу. Мне очень близки его эмоции. Я думаю, что стихи, песни, рассказы, да вообще, любое творчество, — это прекрасный цветок, пораждаемый разумом; призма, через которую мы ловим отблески великолепного, блистательного мира, недоступного нашему непосредственному восприятию. Ради этих отблесков, мне кажется, можно терпеть все печали и страдания, которые разум порой приносит с собой.
И всё же, в самом конце Принц приходит к мысли, что всё было ненапрасно.
«Ему пришло в голову, что на него снизошёл великий дар; дар, который не может быть уничтожен. Где-то, в каком-то другом живом существе, его прекрасный язык существует как возможность, как семя. Которое непременно прорастёт и расцветёт снова. Он был уверен в этом, и эта уверенность вселяла в него радость».
Замечательно! Это просто мои мысли. 🙂 Мне тоже очень хочется верить, что все те мысли, которые существуют у меня в голове и которые иногда выплёскиваются в мой блог, не уйдут в небытие вместо со мной когда придёт срок. Что где-то в вечности всё это останется навсегда…
Заглянуть за границы разума
Иногда мне кажется, что я чувствую ограниченность человеческого разума. Все эти так называемые «философские вопросы», априори не имеющие ответа — кто я? зачем я? что первично — сознание или материя? что такое время? что такое мироздание… Все эти вопросы, по-моему, свидетельствуют о тупике, в который упирается разум, когда пытается докопаться до начала начал — до «истины». Чем больше думаешь, пытаясь постигнуть эти вопросы и найти на них ответ, тем больше «закипает мозг».
Знаете, когда у я думаю об этом, у меня в голове возникает аналогия с глазом. Обычным человеческим глазом. У него есть определённое поле зрения, имеющее форму круга, за пределы которого, как ни старайся, не поворачивая головы не посмотришь. Причём, если в центре всё видно очень чётко, то чем больше стараешься заглянуть за пределы поля зрения, тем становится больнее — можно, как говорится, «глаза сломать», и «расплывчатее». Похожим образом обстоят дела и с «философскими вопросами».
Мне кажется, эти «философские вопросы» — это свидетельство фундаментального ограничения, существующего в нашем разуме. Причём, ограничение не в том, что мы не в состоянии ответить на эти вопросы, а в том, что мы вообще их себе задаём. Начиная с самого рождения наш мозг строит внутри себя сложнейшую систему абстракций, через которую мы воспринимаем мир. И ирония ситуации в том, что в основе этой исполинской системы абстракций лежат вопросы, на которые у нас нет ответа. Всё, что, как нам кажется, мы знаем о мире, зиждется на эфемерных понятиях, суть которых туманна. А раз основа туманна и эфемерна, то получается, что и наше восприятие мира такое же туманное и эфемерное.
Пустота
It’s weird how gradually I’ve become invisible.
Pet Shop Boys
Я когда-то очень давно хотел прочитать книгу «Эгоистичный ген» («The Selfish Gene»). И даже купил (или скачал?) её в электронном виде. Но спустя много лет так до неё и не добрался. Тем не менее, я представляю, о чём в ней речь. Главная идея книги, насколько я понимаю, заключается в том, что человек — это совсем не венец творения. А лишь пешка в большой игре. В борьбе генов за выживание.
Вот я не могу достаточно ярко выразить, насколько я с этим согласен. Это удивительная истина, к осознанию которой приходишь только с возрастом. В детстве, юности, молодости мы не видим этой большой картины. Нам кажется, что в существовании человека заложен какой-то глубинный смысл. Что всё это неспроста. Не, на самом деле, на каком-то ментально-философском уровне, я думаю, так и есть. Но на физиологическом уровне человек ни фига не венец творения. Он, а точнее, человечество во всей свой массе, или даже вся биосфера нашей планеты, — лишь поле боля. А реальные участники сражения — гены. Которые, используя живые существа как носители, «выясняют», кто из них более «крут», более приспособлен к существованию в условиях нашей планеты, и бесконечно улучшают себя, чтобы приспособиться ещё лучше. И борьба эта жестокая и бескомпромиссная. Как говорится, не на жизнь, а на смерть. В буквальном смысле.
Почему я об этом заговорил? Потому что это оказывает прямое воздействие на человеческую жизнь. Если рассматривать отношения человека и окружающего его мира, то миру от человека нужна вполне конкретная вещь: его гены. Его молодые, качественные, здоровые гены. Новые солдаты для участия в эпической битве генов. Такие гены бывают в молодости. Поэтому в молодости ты всем интересен — ты интересен миру! Тобой, естественно, интересуется противоположный пол; у тебя масса друзей; тебя ждут на перспективной работе. Но с возрастом гены начинают становиться менее качественными. И мир — удивительным образом — начинает терять к тебе интерес. Медленно, но верно. Во всех его проявлениях. И чем дальше, тем больше ты становишься ему неинтересен. И если ты не удосужился до начала этого процесса озаботиться заведением потомства — которому ты сначала нужен как защита и опора в жестоком мире, а потом оно уже просто к тебе привыкло, — то со временем вокруг тебя начинает сгущаться вакуум. Молодые девушки (или парни — у кого как) на тебя, естественно, уже не смотрят. Друзья, с которыми раньше тусовался во многом потому, что вместе легче знакомиться с противоположным полом, давно обзавелись семьями и дали миру то, что он от них хочет, — новых солдат-генов. И ты абсолютно выпал из сферы интересов таких семейных друзей. Тобой ещё может интересоваться работа, благодаря накопленному за долгие годы опыту. Но и тут недолго «перезреть». С определённого момента опыт уже не может перевесить утерянные тобой гибкость и скорость ума, которых хоть отбавляй у молодого поколения.
Ты оказываешься в каком-то вакуумном пузыре. Ты живёшь, но миру ты совершенно неинтересен. И он просто терпит тебя и терпеливо ждёт закономерного конца. Хотя даже его он не ждёт. Ему совершенно всё равно, когда этот конец настанет. Этого почти никто не заметит.
Этого всего не было бы, если бы человек являлся для мира конечной ценностью, а не полигоном для своих генных войн. Человечество — уже в который раз! — обломилось, обнаружив, что не является пупом земли.
Взгляд в замочную скважину
Хотите знать, как на самом деле выглядит наш мир? Я думаю, примерно вот так:
Или вот так:
Ну или, может, так:
Но не так:
И не так:
Сейчас объясню, что я имею в виду. Последние две картины (Шишкин и Айвазовский) — это классический реализм. То есть когда художник рисует то, что видит, стараясь изобразить действительность максимально объективно. Но как бы объективно художник ни старался изобразить действительность, он ничего не может поделать с процессом, в результате которого мир — абсолютный и объективный — преобразуется в своё отражение на полотне картины. Которое уже совсем не объективное. Этот процесс включает в себя преломление объективности (что бы она из себя ни представляла) через призму системы абстракций, существующую в голове у каждого человека. Может быть, эта призма показывает мир нашему сознанию, почти не искажая оригинал. А может быть, она искажает его до полной неузнаваемости. Мы этого знать не можем. Потому что мы всегда видим мир через призму абстракций. Когда смотрим на мир сами — через свою собственную призму. Когда смотрим на картину — через призму художника и, опять же, через собственную.
Таким образом, между нашим сознанием и миром всегда есть эта призма. Почему? Потому что нам природой дан прекрасный дар: разум. Частью которого и является способность разбивать мир — единый и неделимый — на абстракции. Это с одной стороны даёт нам возможность очень эффективно выживать в этом мире, так как разбив его на абстракции можно увидеть закономерности, которые им управляют, и применить это знание себе на пользу. Но с другой стороны, это скрывает от нас настоящую, «необработанную» реальность.
У животных нет абстрактного мышления. Или оно на очень примитивном уровне. Это то, что отличает их от человека. Получается, что они смотрят на мир не через призму. Или, по крайней мере, их призма искажает мир значительно слабее, чем наша. Три первые картины в этом посте «нарисованы» животными: муравьедом, свиньёй и черепахой (взято отсюда). Так вот я думаю, что их «творения» — это наше окно в реальный мир. Наш способ подсмотреть в «замочную скважину» на то, как реальность выглядит на самом деле, не будучи искажённой нашими призмами абстракций. Конечно, когда мы смотрим на картину, созданную животным, мы по-прежнему смотрим на неё через нашу собственную призму, но все абстракции, которые участвуют в этом процессе, ограничиваются понятиями «бумага», «краска», «мазок». То есть, влияние нашей призмы в этом случае минимально. На этих картинах нет деревьев, океана, солнца, тени или травы — абстракций, через которые мы воспринимаем мир. Нет даже более примитивных абстракций — таких как круг, квадрат, другие геометрические фигуры.
То, что мы видим на картинах животных, — это, пожалуй, лучшее приближение «неискажённой реальности», которое мы можем получить, не переставая быть человеком в традиционном смысле слова. Думаю, представить то, что мы увидели бы, если бы могли взглянуть на реальность непосредственно, то есть вообще не используя никаких призм, представить невозможно. Потому что «представить» уже подразумевает использование абстракций. Минимальный набор абстракций, которым можно описать некую нестатическую конструкцию, который я могу себе представить, это: «изменяющаяся величина». В принципе, наш мир, каким бы сложным он ни был, можно представить в виде математической функции. Но даже эти два слова включают в себя несколько абстракций. «Величина» подразумевает наличие некоей субстанции, имеющей некоторое свойство. «Изменение» подразумевает наличие времени. Эти три понятия — субстанция, свойство и время — абстракции, существующие лишь в моей голове и, скорее всего, не имеющие никакого отношения к объективной реальности. Да и само понятие «взглянуть» («если бы могли взглянуть на реальность непосредственно») — это сложнейшая абстракция, подразумевающая наличие абстракций «объект наблюдения», «наблюдатель» и «механизм взаимодействия между объектом наблюдения и наблюдателем». Короче говоря, задача взглянуть на реальность без искажающих очков, я думаю, совершенно непосильна для разума. Остаётся довольствоваться картинами животных. 🙂
Кто фотографирует Вселенную?
Провёл небольшой расчёт. Округлим среднее время жизни человека до 100 лет. Это, конечно, несколько оптимистично, но оно к тому идёт. Владельцу квартиры, которую я сейчас снимаю, например, 97 лет. А количество людей, чей возраст перевалил за сотню, постоянно растёт. Так вот я рассчитал, что за это время — сто лет — Солнце проходит по орбите вокруг центра Галактики 10,8 угловых минуты. Понимаете? Одну шестую часть градуса. Даже один градус не проходит Солнце за время жизни человека!
Вообще, в космосе очень мало меняется за сто лет. По большому счёту не меняется вообще ничего. По сути, мы и Галактика (и вся остальная Вселенная заодно) по скорости происходящих процессов соотносимся примерно как муха, стремительно нарезающая круги под люстрой, и какой-нибудь гудрон, не спеша стекающий по нагретой поверхности со скоростью один миллиметр в день.
Мы и Вселенная живём в совершенно разных временных измерениях. В космическом масштабе жизнь человека — это как открывание затвора фотоаппарата при съёмке. За эту долю секунды какие-то очень быстро двигающиеся объекты успевают сместиться, но подавляющая часть мира остаётся практически неподвижной. Может, кто-то «фотографирует» Вселенную? Тогда жизнь человека — процесс экспозиции. А сам человек, его сознание — матрица, принимающая информацию. Матрица, отражающая крошечный эпизод в жизни крошечного кусочка бесконечного мира.